Так Dmitry Serebryakov згадував кривавий Майдан 20 лютого:

 Прилетев 19-го вечером из Москвы, я тут же заступил на ночное дежурство, потому что ребята из киевского бюро AFP еле держались на ногах. Ночь прошла спокойно. В семь утра я разбудил звонком сменщика, а сам пошёл оправлять картинки и хотя бы немного поспать. Сон не шёл, и я отправился гулять. Зашёл на Майдан. Встретил на углу Михайловской и Крещатика приятелей-коллег из ТАССа и EPA. И тут мимо нас понесли раненых.

Ближе к Институтской уже были отчётливо слышны выстрелы. Одиночные из винтовок, громкие и хлёсткие, как удар кнута возле уха, заставляют каждый раз вздрагивать, как в первый - очень неуютно. Я поднялся к гостинице «Украина», где развернули полевой госпиталь.

Вышел на саму Институтскую и отчётливо, при этом с полным спокойствием понял, что вот прямо сейчас меня и убьют.

Ну убьют и убьют, думаю, семьи нет, родители уже умерли, так что особо никто горевать не будет.

Перебежал к Октябрьскому дворцу. Здесь бусик горит, там пару машин, народ туда-сюда бегает. Откуда стреляют - непонятно. Что и как снимать - тоже непонятно. Я снимал и снимал, и в какой-то момент силы кончились. Казалось, что прошло минут десять-пятнадцать, камера же сказала, что два часа. На негнущихся ногах дошёл до квартиры, отправил карточки и так и уснул на стуле, даже бронежилет не снял. Ещё недели две после этого стоило закрыть глаза, и вставали все эти картинки. Окончательно отпустило где-то месяца через полтора.